Какие бы события ни происходили в 2017 году, ниже 50 долларов за баррель цена нефти все равно не упадет. Этот год особенный - после трех лет избытка нефти, когда ее уже было некуда девать, на мировом рынке вновь возникнет ее дефицит.
Но передышка не так уж и надолго: в пятницу в США вместе с Дональдом Трампом к власти пришли нефтяные "ястребы", которые будут лоббировать интересы топливных компаний. О том, что будет с ценами на "черное золото" в этом году, в интервью "Российской газете" рассказал руководитель исследований Управления по ТЭК Аналитического центра при правительстве РФ Александр Курдин.
Александр, какие шаги новой администрации в США могут повлиять на рынок нефти?
Александр Курдин: Можно предположить, что Трамп примет политические решения, которые вызовут дополнительный энтузиазм у инвесторов в отрасли. В первую очередь по строительству трубопроводов. Если раньше, к примеру, экологические соображения были серьезной преградой на пути сооружения трубопровода для переброски канадской нефти к центрам переработки в США, то сейчас, судя по всему, они отойдут на второй план.
Второе - это бурение на шельфе и на федеральных землях, где сейчас оно ограничено по соображениям охраны природы и сохранения стратегических запасов. Ястребы нефтяной индустрии, конечно, активно выступают за разработку этих территорий и акваторий, правда, непонятно, насколько это эффективно при таких низких ценах, как сейчас. Пока что конкретики здесь нет, только громкие заголовки. Да, некоторые эксперты говорят, что политика Трампа может довести до снижения цен до 20 долларов за баррель, но, наверное, это уж слишком драматичный поворот.
Я напомню, что одним из факторов развития сланцевой индустрии было как раз ослабление природоохранных ограничений в сфере бурения и добычи природного газа. Через несколько лет после этого решения администрации Джорджа Буша сланцевый газ, а затем и сланцевая нефть пошли в гору, хотя, конечно, еще масса факторов сыграла роль.
Сколько США понадобится времени на этот разворот?
Александр Курдин: Я думаю, что это период президентского срока Трампа, то есть к 2020 году они смогут увеличить ежегодный уровень добычи на 1,5-2 миллиона баррелей в день за счет изменения политики. Но серьезные проекты на шельфе требуют более длительного времени, чем разворачивание разработки сланцевой нефти.
Даже если решения Трампа не будут непосредственно влиять на добычу сейчас, то ожидания инвесторов станут рычагом для давления на цены вниз. А надо сказать, что инвесторы и цены очень активно реагируют даже на небольшое изменение добычи, запасов, количества буровых установок в США, потому что все финансовые центры расположены там.
С другой стороны, понятно, что энергосбережение, возобновляемые источники энергии - это не то, на чем будут настаивать Трамп и его нефтяное лобби. Поэтому есть и некоторые позитивные ожидания для роста спроса на нефть в самих США. Хотя технологии альтернативных источников энергии все равно будут развиваться, если не там, так в Европе или Японии.
Добыча сланцевой нефти в США уже отреагировала на текущее повышение цен?
Александр Курдин: Если исходить из эмпирических закономерностей, то пока цена не преодолела 60 долларов за баррель, нет предпосылок к тому, что они будут наращивать добычу. При цене ниже 60 у них начинаются проблемы, поэтому в прошлом году добыча в США сократилась довольно существенно - на полмиллиона баррелей в день. Можно ожидать, что в этом году они столько же или чуть больше добавят.
Но вряд ли это как-то повлияет на цены, поскольку в этом году сложится дефицит в районе 0,8 миллиона баррелей в сутки.
В прошлом году в среднегодовом исчислении, грубо говоря, на 1 миллион баррелей в день нарастила добычу ОПЕК за счет Ирана и на 0,7-0,8 миллиона снизили добычу США с Китаем - там, как и в Америке, при мировой цене нефти ниже 60 экономическая обоснованность разработки месторождений сомнительна.
Итого мы получили в 2016 году прирост мировой нефтедобычи на уровне 0,3-0,4 миллиона баррелей, тогда как в прошлые годы добавляли в среднем 2,5 миллиона. В общем, добыча стабилизировалась.
При этом спрос устойчиво рос?
Александр Курдин: Да. В 2016 году прирост был довольно неплохим, 1,4 миллиона примерно. Соответственно, если в 2015 году излишек нефти переваливал за 1,5 миллиона баррелей, а на нефтяном рынке такое редко бывает, то в 2016 году "навес" составил в среднем уже 0,7-0,8 миллиона.
Дефицит нефти достигнет в 2017 году 0,7-0,8 миллиона баррелей в день, если ОПЕК сдержит свое слово
При этом в середине года мы были довольно близки к равновесию, но в конце года в Ливии и Нигерии ситуация улучшилась, а другие государства стали топить педаль добычи в пол, чтобы перед соглашением "ОПЕК+" обеспечить себе резерв для снижения.
Поэтому в конце года мы опять увидели довольно большой избыток, близко к миллиону баррелей. Но все понимают - соглашение достигнуто, начинается снижение добычи, и на этих позитивных ожиданиях цены уже вышли за 55 долларов.
Как же возникнет дефицит?
Александр Курдин: В странах ОПЕК в этом году снижение составит реально в среднегодовом выражении где-то полмиллиона баррелей в день, потому что оно будет считаться исходя из достигнутого в конце 2016 года уровня, а он у всех довольно высокий. Мы исходим из того, что страны ОПЕК будут держаться 32,5 миллиона баррелей, как они договорились, или чуть больше в течение всего года.
Если на снижение добычи ОПЕК наложится рост спроса, а он пойдет, видимо, стандартным темпом (плюс миллион баррелей с небольшим), то баланс улучшается на 1,5 миллиона баррелей.
В этом году мы имели избыток 0,7-0,8 миллиона баррелей, значит, примерно на таком же уровне в 2017 году сложится дефицит. Это очень неплохо, по крайней мере, позволит расчистить запасы, накопленные в 2016 году, и начать избавляться от запасов 2015 года. Во втором полугодии, видимо, дефицит усилится.
Какими в итоге будут нефтяные цены 2017 года?
Александр Курдин: Могу только сказать, что благодаря соглашению о сокращении добычи производители нефти нащупали пол на уровне 50 долларов за баррель. То есть мы можем надеяться, что какие бы новости не приходили, ниже 50 мы не упадем. Я бы исходил из этого осторожного прогноза. Расчистка запасов, если, конечно, ОПЕК будет себя правильно вести, создаст предпосылки для повышения цен, но существенного роста я не ожидаю. Говорить о 80 долларах, наверное, еще рановато. Сейчас это из области фантастики. Перешагнуть 60 к концу года - я думаю, это реалистичный вариант.
А что будет с нашей добычей? Будет ли она снижаться? Нефтегазовые компании уже 2,5 года живут под санкциями и неизвестно, сколько еще они продлятся.
Александр Курдин: Понятное дело, что компании чувствуют себя не очень комфортно, именно этим объясняется их готовность поучаствовать в сокращении добычи, они здесь видят вполне ощутимый для себя ресурс. Но наш анализ, который мы провели совместно с Институтом энергетических исследований РАН, показывает, что инвестиции, необходимые для замещения убывающей добычи до 2020 года, в значительной мере уже сделаны. Есть надежные основания полагать, что существенного снижения по естественным причинам до этого времени не произойдет.
Я бы не сказал, что нефтегазовые компании находятся в кризисном состоянии. Добыча в России стоит не так дорого, из-за девальвации рубля издержки не очень высокие, есть возможность экономить на сервисе. И опыт показывает, что компании находят деньги в Китае, в арабских странах.
Что касается дорогостоящих проектов, то если компании их откладывают, это для них хорошо, разгружает их расходы.
В предыдущие два года на нефтегазовые компании росла фискальная нагрузка, они говорили, что из-за этого будут снижать инвестиции. В 2017 году ситуация повторится?
Александр Курдин: Действительно, проблемы у компаний были связаны в значительной степени с неопределенностью фискальной политики. Сейчас есть позитивный сигнал, связанный с тем, что налоговой маневр оставлен без принципиальных изменений, а ситуация с бюджетом уже не требует значительных дополнительных изъятий из нефтегазового сектора, с учетом уже принятых мер.
По итогам 2016 года в Резервном фонде осталось около 1 триллиона рублей, что в целом соответствует оценкам годовой давности. В 2017 году при цене нефти 50 долларов за баррель дефицит федерального бюджета может составить менее 1,5 триллиона рублей, но в 2018 году - заметно меньше. В итоге средств Резервного фонда и выручки от продажи акций "Роснефти" (почти 0,7 триллиона) - если использовать ее для покрытия расходов - должно хватить на 2017 год и частично на 2018 год.
Во-вторых, все-таки основное бремя снижения нефтяных цен принял на себя бюджет, а не компании. Плюс они смогли получить дополнительную девальвационную прибыль в определенный момент. Что касается инвестиций, это на самом деле зависит от конкретных проектов. Известно, что у нас есть контракты с зарубежными партнерами в Арктике, которые были заморожены из-за санкций, но сохраняется достаточно большой объем инвестиций по широкому кругу обычных нефтегазовых проектов - более того, в целом инвестиции в российскую нефтегазодобычу в 2016 году возросли.
Окупятся ли инвестиции в "Турецкий поток" и "Северный поток-2"?
Александр Курдин: Во-первых, мы должны иметь резерв на случай прекращения украинского транзита. Неслучайно оба этих газопровода должны начать работу к концу 2019 года, когда истекает контракт с Украиной.
Через нее в Европу идет под 100 миллиардов кубометров в год. Если транзит прекратится, то "Северный поток" можно будет загрузить дополнительно на 15-20 миллиардов кубометров благодаря решению вопроса с OPAL, но потребуются еще и обе нитки "Турецкого потока" (свыше 30 миллиардов кубометров) и две нитки "Северного потока-2" (55 миллиардов кубометров). Тогда мы можем говорить о том, что все, от украинского транзита мы вполне свободны. Хотя, конечно, нам лучше сохранить доступ к украинской газотранспортной системе - лучше иметь диверсификацию, чем полное заполнение всех возможных каналов.
При нынешних ценах и с учетом Парижских соглашений о климате, которые требуют сокращения выбросов, спрос на газ довольно устойчив, поэтому есть потребность, по крайней мере, сохранять прежний объем транзитных мощностей.
У "Северного потока" есть мощная оппозиция в Европе, у "Турецкого потока" тоже непростая судьба. А что если не успеем к 2019 году?
Александр Курдин: Будущее "Турецкого потока" представляется, с одной стороны, более радужным, потому что там уже подписано соглашение, есть политические обязательства со стороны Турции. Вроде бы есть большие ожидания, но и риски есть тоже, поскольку взаимоотношения в этом регионе не всегда надежны.
Что касается "Северного потока-2", то с учетом заинтересованности партнеров "Газпрома" в Северной Европе есть больше оснований, что он может состояться. Но надо иметь в виду, что если параллельно мы захотим торговать там сжиженным природным газом, интерес европейских нефтегазовых концернов к строительству трубопровода снизится.
А то, что с продолжением "Турецкого потока" в Европе нет ясности, может сыграть решающую роль в его судьбе?
Александр Курдин: Пока главная задача "Газпрома" - сдать газ на турецко-греческой границе. Странам Южной и Центральной Европы газ нужен, их спрос растет, заинтересованность со стороны частных компаний в российском газе есть. - так надо предоставить им возможность его приобрести, минимизировав политические риски, возникающие уже на территории ЕС.
*Это расширенная версия текста, опубликованного в номере "РГ"
