16.08.2006 16:22
Комментарии: 0
Просмотры: 226
Развивающиеся страны Азии, и в первую очередь Китай, в размышлениях российских энергостратегов фигурируют в последнее время в качестве важных альтернативных рынков для продажи нефти. Предполагается, что возможность продавать нефть "на Восток" предоставляет России свободу маневра в отношениях со своими нынешними, по преимуществу европейскими покупателями. Ситуация на китайском рынке выглядит для России действительно благоприятно: в 2005 году потребление нефти выросло здесь на 2,9%, тогда как в Евросоюзе всего на 0,7%, а в США оно даже сократилось на 0,2%. В общем, учитывая аппетиты Китая, деваться ему некуда.
Однако в последнее время все более очевидно, что Китай и другие развивающиеся страны-импортеры не готовы довольствоваться пассивной ролью в глобальной энергетической геополитике. Вчера, например, китайская госкомпания Sinopec договорилась с индийской OVL (дочкой госкорпорации ONGC) о совместной покупке доли Omimex de Colombia, занимающейся разработкой нефтяных месторождений в Колумбии. OVL и Sinopec получат по 25% акций, а у колумбийской Ecopetrol останется 50%. Колумбийская покупка совершена в рамках соглашения о совместном приобретении сырьевых ресурсов, которое подписали в январе 2006 года министр нефти Индии Мани Шанкар Айяр и глава национальной комиссии по реформам и развитию КНР Ма Кай. Тогда же OVL и CNPC объявили о совместном приобретении 38% акций сирийского месторождения Аль-Фурат.
Совершенно очевидно, что об энергетической безопасности сегодня задумываются не только Россия, Евросоюз или США, но и Китай с Индией. Совершенно очевидно также, что энергобезопасность в их понимании - это "энергобезопасность потребителя", то есть способность обеспечить себе стабильные поставки топлива в долгосрочной перспективе. Способ достижения этого - покупка нефтяных активов за рубежом. Таким образом, попытки китайских компаний приобрести российские добывающие компании, например, это не эпизодические инициативы их руководства, а отражение государственной стратегии, на реализацию которой бросаются значительные ресурсы. Например, прошлогоднее предложение CNOOC по покупке американской Unocal было более выгодно, чем предложения ее конкурентов из США, в том числе и потому, что китайцы могли получить краткосрочный кредит на $2,5 млрд под 0% и субординированный заем на $4,5 млрд под 3,5% годовых.
Колумбийская покупка характерна еще и потому, что пока страны третьего мира остаются, по сути, единственным регионом, где Китай и Индия могут надеяться на допуск к энергоактивам. Ранее OGNC и китайские госкорпорации проявляли активный интерес к месторождениям в Анголе, Нигерии, Казахстане и Эквадоре. В других регионах Китай и Индия при попытке приобрести нефтяные активы сталкивались до сих пор с серьезными препятствиями. В прошлом году власти США блокировали приобретение американской Unocal китайской корпорацией CNOOC. В России ONGC участвует в проектах "Сахалин-1" и "Сахалин-2", однако дела товарищей из Поднебесной идут хуже. В российской нефтедобыче участвует лишь Sinopec - несколько дней назад была закрыта сделка по приобретению китайцами 49-процентного пакета "Удмуртнефти". И это несмотря на многочисленные попытки покупки российских активов, в том числе "Славнефти" и "Юганскнефтегаза".
Традиционно отказы индийским и китайским инвесторам в приобретении местных сырьевых активов объяснялись соображениями национальной безопасности, стратегическим значением нефти. Эксперты предлагают варианты конструктивного компромисса. Например, Питер Эванс и Эрика Даунс из Brookings Institution призывают объяснить азиатам, что Запад в принципе не против приобретения ими энергоактивов, однако покупки должны совершаться "по рыночным принципам". Подобные доводы будут восприниматься в Китае так же, как воспринимаются в России европейские объяснения того, почему "Газпрому" отказывают в покупке английских сбытовых сетей.
Как долго еще удастся западным странам отказывать гигантам развивающегося мира в допуске к своим энергоактивам - это большой вопрос. Но уже сейчас понятно, что выбранная Китаем и Индией энергостратегия становится еще одним источником международных противоречий глобального масштаба. И в особенно щекотливом положении здесь оказывается как раз Россия: именно в России имеются потенциально интересные Китаю и Индии энергоактивы, именно Россия заинтересована в Китае как альтернативном рынке для своих энергоносителей.
Однако в последнее время все более очевидно, что Китай и другие развивающиеся страны-импортеры не готовы довольствоваться пассивной ролью в глобальной энергетической геополитике. Вчера, например, китайская госкомпания Sinopec договорилась с индийской OVL (дочкой госкорпорации ONGC) о совместной покупке доли Omimex de Colombia, занимающейся разработкой нефтяных месторождений в Колумбии. OVL и Sinopec получат по 25% акций, а у колумбийской Ecopetrol останется 50%. Колумбийская покупка совершена в рамках соглашения о совместном приобретении сырьевых ресурсов, которое подписали в январе 2006 года министр нефти Индии Мани Шанкар Айяр и глава национальной комиссии по реформам и развитию КНР Ма Кай. Тогда же OVL и CNPC объявили о совместном приобретении 38% акций сирийского месторождения Аль-Фурат.
Совершенно очевидно, что об энергетической безопасности сегодня задумываются не только Россия, Евросоюз или США, но и Китай с Индией. Совершенно очевидно также, что энергобезопасность в их понимании - это "энергобезопасность потребителя", то есть способность обеспечить себе стабильные поставки топлива в долгосрочной перспективе. Способ достижения этого - покупка нефтяных активов за рубежом. Таким образом, попытки китайских компаний приобрести российские добывающие компании, например, это не эпизодические инициативы их руководства, а отражение государственной стратегии, на реализацию которой бросаются значительные ресурсы. Например, прошлогоднее предложение CNOOC по покупке американской Unocal было более выгодно, чем предложения ее конкурентов из США, в том числе и потому, что китайцы могли получить краткосрочный кредит на $2,5 млрд под 0% и субординированный заем на $4,5 млрд под 3,5% годовых.
Колумбийская покупка характерна еще и потому, что пока страны третьего мира остаются, по сути, единственным регионом, где Китай и Индия могут надеяться на допуск к энергоактивам. Ранее OGNC и китайские госкорпорации проявляли активный интерес к месторождениям в Анголе, Нигерии, Казахстане и Эквадоре. В других регионах Китай и Индия при попытке приобрести нефтяные активы сталкивались до сих пор с серьезными препятствиями. В прошлом году власти США блокировали приобретение американской Unocal китайской корпорацией CNOOC. В России ONGC участвует в проектах "Сахалин-1" и "Сахалин-2", однако дела товарищей из Поднебесной идут хуже. В российской нефтедобыче участвует лишь Sinopec - несколько дней назад была закрыта сделка по приобретению китайцами 49-процентного пакета "Удмуртнефти". И это несмотря на многочисленные попытки покупки российских активов, в том числе "Славнефти" и "Юганскнефтегаза".
Традиционно отказы индийским и китайским инвесторам в приобретении местных сырьевых активов объяснялись соображениями национальной безопасности, стратегическим значением нефти. Эксперты предлагают варианты конструктивного компромисса. Например, Питер Эванс и Эрика Даунс из Brookings Institution призывают объяснить азиатам, что Запад в принципе не против приобретения ими энергоактивов, однако покупки должны совершаться "по рыночным принципам". Подобные доводы будут восприниматься в Китае так же, как воспринимаются в России европейские объяснения того, почему "Газпрому" отказывают в покупке английских сбытовых сетей.
Как долго еще удастся западным странам отказывать гигантам развивающегося мира в допуске к своим энергоактивам - это большой вопрос. Но уже сейчас понятно, что выбранная Китаем и Индией энергостратегия становится еще одним источником международных противоречий глобального масштаба. И в особенно щекотливом положении здесь оказывается как раз Россия: именно в России имеются потенциально интересные Китаю и Индии энергоактивы, именно Россия заинтересована в Китае как альтернативном рынке для своих энергоносителей.
Комментарии